Старина Квентин и рука Провидения

Я не знаю, откуда взялась теория о том, что К.Т. в своих фильмах ЯКОБЫ воспевает насилие и ЯКОБЫ стирает грань между плохими и хорошими. Во-первых, хороших у Квена в фильмах НЕТ. Во-вторых, его фирменная медитация на насилие совершенно не отменяет моральной оценки действий персонажей. Причём эту моральную оценку даёт ге сам Квен, а постоянный, хотя и незримый персонаж тарантиновских боевиков — Рука Провидения. Заметим, ни один герой ни одного из фильмов К.Т. не уходит безнаказанным, если на нём есть хотя бы одна капля крови. Безнаказанным — либо хотя бы НЕ НАУЧЕННЫМ.

Наученным без морализаторства, без пафоса — просто бам, бам, и в кадре появляется Рука Провидения. Причём минуту назад носитель этой самой "руки" сам был кроликом на испытательном стенде — или появится на этом стенде минуту спустя. Три пули в стене над головой Джулса делают его кроликом через секунду после того, как сам Джулс поработал Рукой Провидения, цитируя каким-то бедолагам Книгу Иеремии под аккомпанемент кольта (или что там у него было, не помню). Почему Джулс? Чем он лучше Винса? Потому что Джулс хотя бы готов к покаянию. Готовность — в том, как он поступил с героем Тима Рота в сцене ограбления ресторана. «Я отдаю тебе деньги за то, чтобы не убивать тебя». Не «беру у тебя деньги за то, чтобы не убивать», а диаметрально наоборот. Джулс ПОКУПАЕТ у судьбы шанс перестать быть убийцей. Наивно, по-американски, но — покупает шанс. И ещё потому, что в этих самых пулях в стене — которые летели, между прочим, в голову Джулса — Джулс видит чудо, а Винс — ничего не значащую игру случая.

Пассажиры первого класса, заплатившие около 15 000 долларов за билет на самолете авиакомпании British Airways, провели 3 часа в компании трупа и рыдающей вдовы.

Нет большей напасти для человека, чем родительская любовь. Настоящая. Слепая. Маниакальная. Позвони-домой-а-то-я-не-я. Большинство неприятностей бьют индивидуума снаружи, и только эта разъедает изнутри ежедневно, в самом податливом возрасте. Даже тюрьма, сума и армия деформируют личность не больше, чем ежедневное требование надеть шарф. Съешь морковку. Съешь яблочко. Чайку не хочешь? Через час будем обедать. Через полчаса будем обедать. Через 15 минут будем обедать. Где ты ходишь, мой руки. Только не поздно. А Миша не у вас? А во сколько он выехал? А шапку он надел? Она вышла замуж? Так ты из-за этого только? Она тебя не стоит, глупая провинциальная девочка. Почему ты на меня все время орешь? Я тебя провожу. Я тебя встречу. Тебе пора спать. На улице холодно. Запрись как следует. Опусти уши. Не печатай это, я боюсь. Не пей сырую воду, не пей сырую воду, не пей сырую воду.